Ван Вэй
Стихотворения
чувством благоговения работали - иголка за иголкой, нитка за ниткой, день за
днем, месяц за месяцем, - и вот заблестели все радуги, кажется, засияли
тысячи лун [на вышивке]. Золотой лотос поддерживает ноги Будды, драгоценные
жемчужины висят в узле волос. Изображенное на вышивке замышлялось с чистым
сердцем, а создали образ хрупкие руки [девушек]. На коралловой ладони,
кажется, вот-вот появится неподвижный Будда. Уста его словно яблоко [ничего
не промолвят], подобно тому как говорят: "о дхармах толковать невозможно".
На вышитой картине [люди] возжигают благовония,
восхваляют
[Будду],
разбрасывают цветы и взирают наверх. У обладающих чувствами горькая карма,
[страдания должны] исчезнуть и более не появляться. Непревзойденное колесо
дхарм вращается в вечной тишине. Молениями сестры желают достичь этого
счастья, рассматривают [вышивку] как великолепие для поминок [старшего
брата]" (257, с. 373].
Безусловно, сложность мировоззрения Ван Вэя не позволяла ему быть
всегда последовательным в своих утверждениях. Порой под влиянием настроения
он считает, что бессмысленно стремиться к недосягаемой, туманной нирване (о
чем, кстати, и говорили чаньские наставники, оказавшие большое влияние на
взгляды Ван Вэя), но иногда поэт мог высказать и противоположную мысль, как
в одном из вышеупомянутых гимнов:
"В
конце
концов
в
результате
совершенствования можно достичь
состояния
"ушэн""
{"Ушэн"
дословно
переводится как "отсутствие жизни". Имеется в виду нирвана.} [257, с. 367].
Другой гимн Ван Вэй завершает вполне в духе чань-буддизма, адепты которого
не настаивали на постоянном стремлении к совершенствованию и поискам путей к
освобождению и утверждали, что озарение, понимание высшей истины может
прийти внезапно, в любой момент. Необязательно отказываться от жизни мирской
и целиком посвятить себя буддизму, приняв, скажем, монашеский сан: "Озарение далее