ДВАЖДЫ ИМПЕРАТРИЦА

В прежние годы и вплоть до недавних времён, воины Тайра и Минамото вместе служили трону, вместе усмиряли ослушников, нарушавших закон и не почитавших власть государя. Оттого покой и порядок царили в мире. Но в смуту Хогэн пал в бою Тамэёси⁶⁰, а в смуту Хэйдзи - Ёситомо⁶¹. После их гибели всех отпрысков рода Минамото либо убили, либо сослали в ссылку; отныне процветали одни лишь Тайра, все прочие и головы-то поднять не смели. Казалось, теперь навсегда наступит спокойствие в государстве. Однако после кончины государя-монаха Тобы по-прежнему то и дело вспыхивали вооружённые распри, а казни, ссылки, лишение сана, отнятие должности что ни день творились, как самое обычное дело, и не было покоя в стране, и народ трепетал от страха. В особенности же с наступлением годов Эйряку и Охо усилились раздоры между двором прежнего императора Го-Сиракавы и царствующим владыкой, императором Нидзё - из-за этих раздоров все царедворцы, и высших, и низших рангов, дрожали от страха, пребывая в постоянной тревоге, как будто стояли у края пучины, как будто ступали по тонкому льду...⁶² Прежний государь и нынешний император, отец и сын - казалось бы, какая вражда может их разделять? А между тем то и дело творились дела, одно чуднее другого, - а всё оттого, что приблизился конец света и помыслы людские обратились только к дурному... Что бы ни сказал государь-отец, император во всём ему перечил; тогда-то и случилось событие, поразившее всех, кто видел всё это или слышал о нём, и вызвавшее всеобщее осуждение.

У почившего императора Коноэ осталась супруга, вдовствующая императрица⁶³, дочь Правого министра Кинъёси. После кончины государя покинула она двор; поселилась в усадьбе Коноэ-кавара и, как подобает вдове, жила уединённо и скромно. В годы Эйряку исполнилось ей, верно, двадцать два или двадцать три года - возраст, когда расцвет уже почти миновал. Однако она слыла первой красавицей в государстве, и вот император Нидзё, помышлявший только о любовных утехах, для коих его новоявленный Гао Лиши⁶⁴ разыскивал красавиц по всей стране, послал ей любовное письмо. Но вдова и не подумала отвечать. Тогда государь, уже не скрывая своих намерений, послал в дом Правого министра высочайший указ, повелевавший вдовствующей императрице вступить во дворец как его законной супруге. Поступок неслыханный, из ряда вон выходящий! Сановники собрались на совет и каждый высказал своё мнение.

Если обратиться к сходным примерам в чуждых пределах, то в Танском государстве императрица У Цзэ-тянь⁶⁵, после кончины супруга, императора Тай-цзуна⁶⁶, снова вышла замуж за своего пасынка, императора Гао-цзуна⁶⁷. Но то случилось в чужой стране, и потому дело особое... В нашем же государстве со времён императора Дзимму⁶⁸ сменилось на троне свыше семидесяти владык, однако ни разу не бывало, чтобы женщина дважды становилась императрицей! - так единогласно рассудило собрание.

Прежний государь Го-Сиракава тоже усовещивал сына, говоря, что недоброе дело он задумал, но император ответил:

У Сына Неба нет отца и нет матери!⁶⁹ В прежней жизни я соблюдал Десять Заветов и в награду за это стал повелителем десяти тысяч колесниц⁷⁰. Отчего же столь пустячному делу не свершиться по моей воле?! - и вскоре высочайшим указом назначил день свадьбы. Тут уж и государь-отец был бессилен что-либо изменить.

С той поры, как вдовствующая императрица узнала об этом, она только и делала, что заливалась слезами. «Если бы в ту осень, во 2-м году Кюдзю, когда скончался мой супруг-император, я вместе с ним растаяла бы росинкою в поле или, приняв постриг, удалилась от мира, мне не пришлось бы переживать сейчас подобное горе!» - сокрушалась она. Министр, её отец, стараясь утешить дочь, говорил:

- Только безумец перечит власти! Высочайший указ уже издан, значит, рассуждать поздно. Надо поскорее отправиться во дворец. Кто знает, может быть, счастье нам улыбнётся, ты родишь сына, станешь Матерью страны, и меня, недостойного, будут почитать, как государева деда. Это будет лучшее исполнение дочернего долга и великая подмога мне, старику! - Так говорил он, она же в ответ не проронила ни слова.

В эти дни, рассеянно водя кистью по бумаге, сложила она стихотворение:

Не тонут в протоке слова, как плавучий бамбук, - теченьем уносит молву о завидном уделе, об этой повинности тяжкой..

Неизвестно, как прослышали люди об этих стихах, но их передавали из уст в уста и все жалели бедную женщину.

Вскоре наступил день отъезда во дворец. Министр-отец и другие придворные провожали невесту согласно церемониалу, с особой пышностью разукрасив карету, но она не спешила ехать, ибо свадьба эта была ей вовсе не по душе. Только когда стемнело и наступила глубокая ночь, позволила она усадить себя в карету.

Так вступила она в императорские чертоги, поселилась во дворце Прекрасных пейзажей и преданно служила государю, советуя ему посвятить все помыслы управлению страной.

В тех покоях, во дворце Сисиндэн⁷¹, Небесном Чертоге, есть раздвижные перегородки, на которых нарисованы мудрецы и святые⁷². На одних, как живые, изображены И Инь, Ди Улунь, Юй Шинань, Тайгун Ван, Жань Ли-сяньшэн, Ли Цзы и Сыма; на других - длиннорукие и длинноногие страшилища-люди и китайские кони на полном скаку, а в Зале Демонов⁷³ - полководец Ли, как живой. Прекрасные картины! Недаром сам Оно-но Тофу⁷⁴, правитель земли Овари, семь раз переписывал на них надпись! И ещё есть там, говорят, во дворце Прохлады и Чистоты, раздвижная перегородка, на которой в давние годы Канаока из Косэ⁷⁵ написал предрассветную луну над далёкой горной вершиной. Как-то раз покойный император Коноэ, ещё в детские годы, расшалившись, запачкал эту картину, и пятно это так и сохранилось с тех пор. При виде сей памятной отметы императрица, наверно, с грустью вспомнила прошлое, потому что сложила стихотворение

Не чаяла я, что в жизни, столь краткой и бренной, мне будет дано, вернувшись сюда, любоваться всё той же луною в тумане..

С тоской вспоминала она о счастливой поре, когда душа в душу жила во дворце с покойным государем Коноэ.